Кодекс дракона - Страница 69

– Прошу, – прошептала она, ставя его перед Лантием. Поклонилась и так же тихо вышла из комнаты.

– Даже не смотри в ее сторону, храмовник! – прошипел Лантий, заметив, каким внимательным взглядом Рикки проводил служанку. – Знай, я ее никогда не отдам святой братии! Хватит с нее, и так натерпелась от вас по полной.

Рикки задумчиво посмотрел на Лантия, но промолчал. Лишь в его глазах мелькнуло странное чувство, более похожее на затаенную боль.

– Я тебя слушаю, – проговорил Магистр, с видимым отвращением пригубив чашку с отваром. – Почему ты решил, что Дани каким-то образом связана с драконом?

– Это элементарно. – Рикки снисходительно ухмыльнулся. – Откуда, по-вашему, она узнала о проклятье?

– Сказала, что почувствовала запах смерти. – Лантий раздосадовано сплюнул на пол горечь напитка. – Мол, вокруг меня клубится черное марево небытия.

– А потом она поведала вам о татуировке, – любезно напомнил Рикки, очевидно, без спросу порывшись в воспоминаниях Лантия. – О татуировке, которая служит приманкой для палача. Объясните, каким образом она это поняла?

Лантий нахмурился. Беспомощно взглянул на меня, словно ожидая помощи, но я лишь развел руками. Мне-то откуда знать о причинах поразительной догадливости Дани? Мало ли что с ее пра-пра-и-так-далее-бабкой сотворили храмовники, пытаясь вылепить из нее совершенную убийцу-метаморфа… Постойте-ка… Метаморфа?!

– Наконец-то ты понял, – бросил мне Рикки. – Хотя это было очевидно. Итак, мы все знаем, что Дани обладает некоторыми способностями метаморфа. А именно, она умеет по собственной воле регулировать длительность перехода между двумя ипостасями. Но кто-нибудь из вас видел ее второй облик?

– Я предполагал, что его просто-напросто нет, – осторожно протянул я. – Что Дани умеет делать свое тело нематериальным на какое-то время, а потом опять превращается в человека.

– И ты ошибался, – жестокосердно прервал меня Рикки. – У нее обязан быть второй облик. Иначе никакого момента перехода не будет.

Лантий прорычал что-то неразборчивое. Покосился было в сторону бутылок со спиртным, но сдержался, сделав приличный глоток отвара.

– Предположим, – произнес он, морщась от травяной горечи. – Но это не доказывает связи Дани с драконом.

– А откуда она, по-твоему, узнала такие мельчайшие детали проклятья? – с насмешкой спросил Рикки, незаметно перейдя с официального тона на более фамильярный. – Шени – нюхач. И неплохой нюхач, уж поверь моему опыту храмовника, хотя никто не помогал ему с развитием этой способности. И то он почувствовал лишь слабый аромат смерти, исходящий от тебя. А Дани продемонстрировала поистине потрясающую осведомленность. Откуда она вообще узнала про существование палачей? Поверь, среди драконов очень мало тех, кто соглашается выполнять столь грязную и неблагодарную работу. Обычно в палачи идут лишь те метаморфы, которые одержимы жаждой крови и убийства. Вспомни уготованную тебе смерть, которую ты наверняка неоднократно видел во снах. Разве похожа она была на справедливое возмездие? Скорее, на бессмысленную и очень жестокую расправу, когда палач наслаждается болью и страхом жертвы.

– А разве я не заслуживаю кары? – с какой-то болезненной гримасой спросил Лантий. – Разве я не поступил тогда, как мерзавец?

Рикки скептически приподнял бровь. Откинулся на спинку кресла, вертя между пальцев чашку отвара.

– Честно? – переспросил он. – Я, конечно, не женщина, мне тяжело судить. Но… Ты никогда не думал, что то несчастливое происшествие больше всего напоминало тщательно продуманную и спланированную провокацию? Девушка, молодая и красивая, одна в трактире, полном пьяных молодчиков. Что она там делала? Ромашки пришла нюхать? Или… Напрашивается самый очевидный ответ: она пришла выбрать себе жертву. Она ведь черная колдунья. А они черпают силу в муках и страхе своих жертв. И расстояние для них не преграда. Долгие годы вы были связаны невидимой, но очень крепкой нитью. Ты кормил ее своим отчаянием, помогал творить злую магию. А когда ты умрешь в небывалых страданиях, захлебываясь собственной кровью и ужасом, то она получит столько энергии, что и представить страшно.

– Откуда такие познания? – резко прервал я, заподозрив неладное. Рикки рассказывал все это так, словно был абсолютно уверен в своей правоте.

– Это один из ритуалов храмовников, – с явной неохотой ответил он. – В настоящий момент запрещенный к использованию. Выбиралась жертва среди приговоренных к смерти. И ему на кожу наносилась такая же татуировка, которую носит на коже Лантий. Несчастного предупреждали, что, как только рисунок вырастет до необходимых размеров, он погибнет в страшных муках. И долгие годы храмовник, проведший ритуал, питался отчаянием приговоренного.

Я недоверчиво усмехнулся. Как-то не верится, что служители божьи способны на такое. Да, я и раньше был о них не лучшего мнения, но… Получается, что они ничем не лучше черных колдунов?

– Мне тяжело ответить тебе на этот вопрос. – Рикки поморщился. – С одной стороны, к подобному ритуалу приговаривали действительно страшных преступников. Растлителей малолетних, детоубийц, массовых отравителей, которые заслуживали нечто большего, чем обычной казни. Но с другой… Как показали некоторые факты, иногда под ритуал попадали невинные, оклеветанные людской молвой или завистниками. Поэтому этот обряд запретили. Кроме того, у ритуала было еще одно побочное действие, о котором не принято вспоминать…

Рикки замолчал, верно, решив, что и так сказал слишком много. Мы с Лантием переглянулись. Тот вопросительно кивнул, словно спрашивая, о каком побочном действии идет речь. Я лишь пожал плечами. Мне-то откуда это знать? Никогда знатоком ритуалов храмовников не был и не собираюсь становиться. Авось, целее останусь.